Автор: Андрей Расторгуев, член совета директоров компании «Сетевые исследования»
Официальная картина положения дел в российском ОПК беспокойства, кажется, не вызывает. В основном успешно работает полигон, которым, если верить СМИ, стал сирийский театр военных действий. Более-менее исправно выполняется гособоронзаказ.
Есть, конечно, и пессимистическая точка зрения. В конце февраля на одном из интернет-ресурсов главный советник председателя ЦК КПРФ Вячеслав Тетёкин, например, заявил, что после разрухи девяностых и «нулевых» работать в оборонке некому, станков и квалифицированных рабочих и инженеров нет. Военный журналист Олег Фаличев поддержал тезис: ходят на заводах рядом с убелёнными сединой ветеранами юные плохо обученные пацаны – вот и падают ракеты…
Скорее всего, истина где-то по центру. В одном, думаю, можно быть уверенным: проблема с кадрами, особенно высокотехнологичными, в оборонке существует.
Отдельным аспектам работы с такими кадрами, в том числе оценке их квалификации, было посвящено большое исследование, которое мы провели в 2016 году. Поскольку вместе с одной из рабочих групп Национального Совета по профессиональным квалификациям (НСПК) при Президенте РФ его заказчиком стало некоммерческое партнерство «Межотраслевое объединение наноиндустрии», речь шла прежде всего об этой отрасли. Однако наноиндустрия значима и как стержень нового, шестого технологического уклада, от успеха в развитии которого зависит конкурентоспособность России. В том числе, в оборонно-промышленной сфере.
Безусловно, для многих оборонщиков история становления советского ВПК – часть их собственной жизни. Однако некоторые нюансы исторического обзора, который стал частью исследования, возможно, покажутся интересными и многоопытным профессионалам.
Как в только ещё возводимые «почтовые ящики» отбирали выпускников ведущих университетов и техникумов, теперь начинают рассказывать и в открытой печати[1]. Вышло немало научных статей и монографий[2], которые показывают, как шаг за шагом в СССР параллельно формировались две самостоятельные системы подготовки кадров – для ВПК и гражданских отраслей.
Именно первая производила квалифицированных специалистов, способных трансформировать новые научные знания в новые технологии, машины, материалы, источники энергии и обращаться с ними. Кроме того, напомню, эта система была привязана к конкретным стратегическим задачам государства, люди в почти 260 закрытых городах СССР получали бóльшую зарплату, а работа там была более престижной.
При этом доля специалистов, получавших образование на месте, в 1970-е годы составляла 46% поступавших на работу, в 1980-е – 57%, а в 1990-е – 90%. Вместе готовя высококвалифицированные и высокотехнологичные кадры, необходимые для решения конкретных задач, вузы, местные институты, КБ и предприятия фактически перешли на кадровое самообеспечение.
Именно на основе ВПК были созданы все базовые отрасли четвертого, пятого и шестого технологических укладов, существующие сегодня в России. Именно он, как известно, производил значительную часть высокотехнологичной гражданской продукции.
Однако стоит напомнить, что к концу 1980-х эта продукция составляла только 20-25% ВВП. Гражданские отрасли по уровню своей материально-технической базы отставали от ВПК и не имели возможности перенимать его технологии. «Привязанные» к отраслям гражданские вузы воспроизводили профессиональную структуру индустриального периода, не давая своим выпускникам междисциплинарных знаний, необходимых для пятого технологического уклада. А отраслевая привязка НИИ и низкий уровень обмена информацией и исследованиями тормозили развитие межотраслевых технологий, на которые в 1970-2010 гг. опирался тот же пятый уклад в странах-лидерах.
После распада СССР государство отвечать за подготовку кадров отказалось. Улавливать запрос экономики по мере сил стали сами студенты и их родители, а также работодатели. Коммерциализация и массовость высшего образования резко возросли, а его качество снизилось. Не имея возможности модернизироваться и адаптировать свои технологии для гражданского производства, бывший ВПК продолжал разрушаться.
Так что о подготовке кадров, которые бы соответствовали мировому уровню, Россия фактически вспомнила только в 2006 году, когда под эгидой РСПП началась разработка профессиональных стандартов (ПС) и отраслевых рамок квалификаций. А потом на государственном уровне как стратегический проект начала создаваться национальная система профессиональных квалификаций (ПК), включая их независимую оценку (ОК).
Если судить по федеральной госпрограмме развития ОПК на 2016-2020 гг. и ряду других документов и действий, здесь пока что сосредоточились на другом – совершенствовании профессионального образования, в том числе целевого и дополнительного, а также повышении материальной заинтересованности и социальном стимулировании, прежде всего предоставлении жилья.
При этом «Ростех», например, планирует открыть в текущем году на базе тульского завода «Октава» собственную Высшую техническую школу для обучения и повышения квалификации по сложным рабочим специальностям. Здесь же будет реализован целый ряд других проектов, предусматривающих, в том числе, инженерную подготовку, а также дополнительное образование для детей и подростков.
Собственные корпоративные вузы сегодня создаются и в гражданских компаниях – например, Технический университет УГМК в Верхней Пышме. Так что подобные действия, что называется, в тренде. И всё-таки отчасти они напоминают попытку воссоздать прежнюю самостоятельную, если не замкнутую систему.
Предполагать это позволяет, например, и совещание об основных направлениях формирования интегрированной системы подготовки кадров для ОПК, которое прошло 28 октября 2016 года на базе Федерального кадрового центра (ФКЦ). Судя по краткому официальному описанию, профстандарты в порядке информации здесь затронул лишь один из выступавших, заместитель директора департамента Минтруда и соцзащиты РФ Сергей Горбарец.
Соответствующим образом организован и интернет-сайт ФКЦ. К системе ПК на нем можно отнести разве что раздел «Оценка и сертификация», где приведено скопированное из «Консультанта» предельно лаконичное описание Федерального закона о независимой ОК, вступившего в силу 1 января 2017 года.
Однако отдельные крупные подразделения оборонки включаются и в новую систему. Например, в «Роскосмосе», как сообщила 13 мая 2016 года в Москве на практической конференции «Система оценки квалификаций в наноиндустрии и высокотехнологичных отраслях» его исполнительный директор по персоналу и социальной политике, член НСПК Алла Вучкович, ответом на памятные аварийные случаи стала реформа системы качества. При этом не только кадровики, но и топ-менеджеры стали воспринимать ПС как инструмент стратегического развития.
По словам Аллы Вучкович, «Роскосмос» применяет ПС в поиске и найме работников и в кадровом администрировании. Для сотрудников верхнего уровня разработана модель компетенций. Кроме того, установлено соответствие профессиональных и образовательных стандартов, и теперь именно на этой основе начинаются реформирование и профессионально-общественная аккредитация образовательных программ. При этом, подчас вопреки нежеланию вузов, действуют через базовые кафедры, определив ключевые показатели их эффективности.
Организует всю эту работу авторитетный отраслевой Совет по ПК (СПК) в области ракетно-космической техники и космической деятельности. Подобные органы созданы и развиваются также в целом ряде других высокотехнологичных отраслей. Например, в разработке сотни ПС, которые сейчас находятся на балансе СПК в машиностроении, по словам его председателя, первого зампреда Комитета ГД РФ по экономической политике Владимира Гутенева, в 2016 году приняли участие более 200 представителей крупнейших, в том числе оборонных корпораций и холдингов. В рамках этого СПК в Екатеринбурге, Уфе и Омске начинают действовать четыре Центра ОК.
Цифры вполне впечатляют. Но остаётся два вопроса. Действительно ли этим корпорациям и холдингам уже сегодня удалось сделать ПС повседневным инструментом развития человеческого капитала? Скоординированы ли эти действия настолько, чтобы можно было говорить о целенаправленной и комплексной подготовке в России кадров для шестого технологического уклада? Во всяком случае, в отношении других СПК наше исследование выявило целый ряд поводов для беспокойства.
Оборонные производства, безусловно, представлены в СПК. Связи, зафиксированные нами при помощи одного из самых современных и продуктивных методов исследования – сетевого анализа, показывают включение элементов оборонки в СПК также в области сварки, автомобилестроении и строительстве. В то же время, например, в СПК таких важных с точки зрения обороны и безопасности отраслей, как атомная энергетика, информационные технологии и биотех, такие элементы или хотя бы их представители, судя по итогам анализа, отсутствуют.
Между тем СПК «Росатома» показал весьма высокий уровень выполнения полномочий по развитию системы профквалификаций, которые предоставил ему НСПК при Президенте РФ. Вместе с СПК «Роснано» он занял середину первой десятки составленного нами рейтинга. Атомщики, в частности, разработали оригинальную отраслевую рамку квалификаций. Здесь же создана уникальная брошюра «Профстандарты Росатома», где при помощи инфографики, схем, цитат и других средств аргументирована важность перехода на новую систему.
Если не углубляться в подробности, понятно, что потребность в новой системе определяется необходимостью создать в России современный рынок труда, перейдя, в том числе, от конкуренции дипломов к состязанию квалификаций. Дьявол, однако, кроется в деталях. Судя по результатам проведённых нами экспертных опросов, наибольшие споры у экспертов вызывает работа именно с высокотехнологичными кадрами. Нет, например, общепризнанных решений, как стандартизировать, а потом оценивать работу специалистов самой высокой квалификации, где труд в значительной степени связан с творчеством. Между тем именно таких специалистов сравнительно много в наукоёмких отраслях.
Сказываются, как показало наше исследование, и другие особенности, по которым различные отрасли чётко разделяются на три группы. В первых двух – «вертикали» и «горизонтали» – производственные процессы более или менее отработаны, взаимосвязи выстроены и проблемы ясны. Так что именно эти группы в большей степени готовы включаться в систему ПК и ОК. Неслучайно в том же рейтинге в лидеры вышли СПК в строительстве, области сварки и электроэнергетике. А вот в третьей группе – «периметров», к которой как раз и относятся высокотехнологичные производства, ясности гораздо меньше.
В целом всё это создаёт дополнительные препятствия для продвижения системы или как минимум поводы для отговорок. Ссылаясь на невозможность унификации, относительно малое число ИТР высокой квалификации на небольших предприятиях и недоверие качеству оценки по официальной процедуре, многие производственники по-прежнему предпочитают оценивать самостоятельно, подчас, что называется, на глазок.
С другой стороны, например, генеральный директор питерского НПО по переработке пластмасс имени «Комсомольской правды» Сергей Цыбуков тоже опасается формализации процесса. Однако, опробовав процедуру на своём предприятии, заявил РБК, что правильная работа центров ОК и подбор экспертов вполне могут обеспечить необходимый уровень качества. А, кроме того, в пиковых ситуациях – как в случае с падением той же ракеты – подтвердить, что квалификация твоих сотрудников соответствует всем установленным требованиям.
В том, что система ПК и ОК как живой работающий механизм, который обеспечивает рост эффективности производства, необходима, среди опрошенных нами сошлись практически все. Может ли помочь распространению этой уверенности, к примеру, создание единого СПК для ОПК или высокотехнологичных отраслей? То, что умножать управляющие структуры не всегда эффективно, - понятно. Но как минимум общая площадка для обсуждения спорных вопросов, согласования позиций, стратегий и координации действий необходима.
В сторону новой системы отечественный ОПК толкают многие факторы, начиная с «громадья» задач. Обеспечивающие «Ростеху», по словам Сергея Чемезова, три года спокойной жизни заказы на $ 46 млрд. ведь ещё надо выполнить. Равно как и закрепить успехи объединенных судо- и авиастроительной корпораций, о которых заявили 7 февраля думским депутатам Алексей Рахманов и Юрий Слюсарь.
Добиться этого российский ОПК должен за счет продукции как военного, так и гражданского и двойного назначения, причем именно высокотехнологичной, доля которой в общем производстве к 2030 году должна составить не менее половины. И продавать её оборонщики должны не только на внутреннем, но и на внешнем рынке.
Выступая 27 февраля в Сочи на круглом столе «Диверсификация ОПК и региональное развитие – стратегия перемен», председатель правительства Дмитрий Медведев подчеркнул, что отечественный опыт конверсии 80-90-х годов при этом неприемлем. И не только из-за её печальных итогов. Время поменялось, и теперь бо́льшая часть технологических решений создаются в гражданском секторе. Именно здесь нужно осваивать технологическое предпринимательство, открывающее новые рынки.
Квалификации и компетенции такого предпринимательства, тем более в ОПК, – тоже тема для обсуждения на той самой общей площадке. В любом случае ясно: восстанавливать заборы советского времени между двумя промышленными секторами не только бессмысленно, но и опасно.
Между тем рынок труда, система образования и многое другое, как отметил на майской конференции о системе ОК недавний директор ГК «Ренова» по управлению персоналом и корпоративным отношениям, а теперь проректор Московского педуниверситета по развитию Олег Алексеев, будут меняться и дальше. Причём настолько быстро, что весьма сложно предугадать, какой будет ситуация даже через 15 лет. Темп и горизонты задаёт развитие высоких технологий.
Как и ряд других экспертов, Олег Алексеев считает, что жёсткие стандарты просто не будут успевать за быстрыми переменами в содержании труда и того, что сегодня всё ещё именуется профессиями. В том числе поэтому, по его мнению, совершенно необязательно навязывать обучение в соответствии с ПС. Университеты в принципе перестанут готовить узких специалистов, заказчиком на образование окончательно станет сам обучающийся. И уже сегодня совершенно нормально, когда не все выпускники работают по специальности.
Активно будет развиваться самообучение, обмен опытом и развитие навыков с его помощью. Но, в том числе, поэтому возрастает и значение независимой оценки квалификаций, которая всё равно требует ясных критериев.
Говоря в Сочи об опыте других стран, Дмитрий Медведев согласился, что использовать его в полной мере вряд ли возможно. Однако идея суверенитета, восстановить который призвано среди прочего развитие технологий, сама по себе отнюдь не мешает заимствовать их. В том числе, методы работы с человеческим капиталом.
К методам, которые последовательно развивались от уклада к укладу в странах-лидерах, мы также обращались в исследовании. Были изучены и систематизированы материалы на четырёх языках из пяти стран – Великобритании, Германии, Финляндии, США и Израиля. Но системы ПК этих стран, разумеется, требуют отдельного разговора – как и системы развития технологического предпринимательства, которые сегодня служат основой для развития инноваций в России. Здесь же добавлю только итог ещё одной из наших работ. Когда мы, также с помощью сетевого анализа, изучили структуру бизнес-инкубаторов, которые действовали в России в 2016 году, оказалось, что большинство организованы университетами либо органами госвласти. И ни один из них не создан предприятиями ОПК!
Между тем, как показала одна из частей нашего большого исследования, молодёжь в России готова к участию в новых процессах. Во всяком случае, те студенты и молодые специалисты, которые по своим интересам, учёбе и работе связаны с наноиндустрией. Для специального онлайн-опроса мы выгрузили нужные профили пользователей самой посещаемой в России социальной сети «ВКонтакте» и отобрали респондентов посредством синтаксического анализа. Опрос показал, что большинство уже сейчас не считают дипломы, получаемые по окончании учебного заведения, документом, который точно обеспечит им рабочее место или высокую заработную плату. Им очевидно, что потребуется еще какое-либо подтверждение умений и знаний соискателя.
Параллельно удалось выявить и особенности образовательной миграции будущих и действующих специалистов наноиндустрии. Большинство из них, при наличии соответствующего предложения, предпочитают получать высшее образование в родном городе, а при отсутствии такой возможности – уезжают в ближайший крупный город, где потом пытаются закрепиться.
Такая фрагментарность рынка труда была ожидаемой. Однако уже сейчас к двум традиционным точкам притяжения, Москве и Санкт-Петербургу, судя по итогам исследования, добавилась Казань. Развитие городов, университетов и предприятий неизбежно будет менять ситуацию и в дальнейшем, обостряя конкуренцию за способных к гибкости профессионалов в высокотехнологичных индустриях, с которыми связан отечественный ОПК.
[1] См., напр.: Волынцев А.Н. «Сороковка» без грима: [очерки, воспоминания, интервью] / Александр Волынцев. – Челябинск : Челябинский Дом печати, 216. – 252 с.
[2] См., напр.: Агирречу А. А. Наукограды России: история формирования и развития // М.: Изд-во Моск. ун-та. – 2009. 192 с.; Лаппо Г. М., Полян П. М. Наукограды России: вчерашние запретные и полузапретные города – сегодняшние точки роста //Мир России. Социология. Этнология. – 2008. – Т. 17. – №1; Лебедев В. Э., Lebedev V. E. Опыт инновационного развития региона (по материалам Урала) //Урал индустриальный. Бакунинские чтения: Индустриальная модернизация Урала в XVIII—XXI вв. Т. 1. – Екатеринбург, 2014. С. 397-402; Толстиков В. Ядерно-оружейный комплекс Урала: цена и последствия //Вестник Челябинского университета. Сер. – 2003. – Т. 10. – с. 219-235; Шубарина Л. В. Оборонно-промышленный комплекс на Урале: исторический опыт регионального развития (1945-1965 гг.) // Армия и общество. – 2010. – №. 2. – с. 68-73.
