Бизнес во всем мире вот уже много лет кряду сотрудничает с образовательными учреждениями. В России эта практика тоже, кажется, уже прижилась. Однако при всем своем внешнем сходстве с западными аналогами, у нас партнерство между бизнесом и вузами строится совсем на других принципах, которые и мешают ему успешно развиваться.
Благодарим редакцию журнала за предоставление данного материала.
Джек Марроу – старший инженер на одном из предприятий General Electric. Его рабочее расписание в обязательном порядке включает в себя проведение еженедельных встреч с начальством и подчиненными, участие в двух инновационных проектах компании, а еще – чтение лекций в местном вузе, с которым у GE подписан договор о сотрудничестве. Преподавательская деятельность Джеку нравится: не только потому, что он от природы предрасположен нести «доброе, вечное и светлое» в массы, но и оттого, что лекции для студентов идут в зачет его волонтерских часов в рамках корпоративной программы социальной ответственности бизнеса. Эта программа в GE охватывает тысячи сотрудников. Надбавок к зарплате она не приносит, зато дает некоторые льготы по отгулам, а также возможность каждому вносить свой посильный вклад в развитие местных сообществ.
Волонтерское преподавание в вузах – обычная практика для сотрудников американских компаний. Это обозначается латинским термином pro bono – когда бизнес оказывает помощь местным комьюнити не в денежном эквиваленте, а путем предоставления тех или иных услуг, соотносящихся с профилем деятельности компании. Например, страховая компания может предоставить какие-то количество бесплатных страховок. Но может и направить своих сотрудников преподавать страховое дело в местном вузе. Впрочем, сотрудничество бизнеса и высшей школы на Западе, конечно, не ограничивается только волонтерскими программами. Широкое поле для деятельности представляет привлечение научного сообщества, аспирантов и студентов к корпоративным исследованиям и разработкам. Еще одно крупнейшее направление сотрудничества – всевозможные гранты для студентов на обучение в том или ином вузе. Основная цель таких грантов – популяризация профессий, которые востребованы для самой компании-грантодателя. Например, американская компания Texas Instruments считается одним из крупнейших грантодателей в этой области. Только за последние пять лет благотворительный фонд корпорации выделил $150 млн на гранты для одаренных школьников, желающих продолжить свое образование по одному из трех направлений: инженерное дело, математика или промышленные технологии. Американская же Ассоциация инженерных компаний (American Council of Engineering Companies, ACEC), в которую входит 20 крупнейших строительных бизнесов страны, поддерживает программу популяризации строительных и инженерных профессий в 250 вузах и колледжах. В рамках программы Ассоциация денег студентам не дает, зато предоставляет будущим инженерам и строителям помощь в получении льготного образовательного кредита.
Третье направление сотрудничества западного бизнеса с вузами – взаимодействие в рамках образовательного процесса. Сюда входит участие представителей компаний в составлении программ для обучения тем или иным специальностям, а также стажировки для студентов профильных вузов на предприятиях. Например, программа поддержки высшего образования той же ACEC включает в себя возможность стажировок на предприятиях-членах Ассоциации и гарантированное трудоустройсто. А, скажем, Google, работы выпускникам IT-колледжей не обещает, зато дает возможность пройти обучение в собственном Летнем Институте компьютерных технологий – то есть, по сути, обеспечивает юным одаренным компьютерщикам ту же стажировку «на производственной площадке». Национальная ассоциация производственных компаний США (National Association of Manufacturers) даже создала для этих целей собственный Производственный институт, который сотрудничает с ведущими техническими вузами страны по включению в программы обучения курсов, которые соответствуют потребностям современного бизнеса. Например, только в декабре 2012 года Производственный институт заключил соглашение с пятью американскими вузами о новых правилах сертификации специалистов в области автомобилестроения. Инициаторами внедрения новых стандартов стали General Motors и Ford. Именно они вынесли этот вопрос на обсуждение Ассоциации, а когда решение о необходимости их внедрения было принято, к процессу подключился Производственный институт. В результате – все довольны. Вузы получили новый стандарт проверки знаний, а компании – будущих специалистов, чей уровень образования полностью соответствует потребностям бизнеса.
В России сотрудничество бизнеса и высшей школы тоже уже не редкость. Главная задача, которую решают отечественные компании, вступая во взаимодействие с вузами – подготовка специалистов, которые отвечают потребностям бизнеса. Потому что кадры, которые выходят из высшей школы сейчас, требуют практически полного переучивания при поступлении на работу. «Основная проблема, которая заставляет участников рынка сотрудничать с различными образовательными учреждениями – это несоответствие знаний, полученных в вузе, реалиям современного бизнеса, - рассуждает Екатерина Денисова, партнер консалтинг-центра «ШАГ». – Сейчас практически все крупные российские компании с ней столкнулись, поэтому все так или иначе сотрудничают с профильными вузами и СУЗами: розничные сети – с торговыми техникумами, сети кинотеатров – с выпускниками-киномеханиками, ресторанный бизнес – с поварами, строительные компании – с будущими строителями и т.д. Еще одна проблема, которая решается за счет такого сотрудничества – общий дефицит кадров. Специалистов любого профиля не хватает и компании стараются присмотреться к подающему надежды выпускнику еще в вузе, чтобы сразу по окончании учебного заведения заполучить его себе».
Проблему с кадрами в России сегодня можно решить только двумя способами: либо постоянно перекупать сотрудников из конкурирующих компаний, либо попытаться воспитать кадры самостоятельно, рассуждает Александр Тормасов, руководитель направления научных исследований компании Parallels и заведующий кафедрой в Московском физико-техническом институте (МФТИ). По его словам, оба пути имеют свои плюсы и минусы: покупка профессионалов дает возможность утолить кадровый голод быстрее, но в стратегическом (да и финансовом) смысле не выгодна для бизнеса. С другой стороны, инвестиции в образование будущего поколения могут во всех смыслах сыграть на руку компании, но только через много лет. «Да, специалистов продолжают покупать с рынка, суля им бонусы и многочисленные льготы, но все-таки, что касается крупного бизнеса, то он в России очевидно уже научился смотреть на перспективу, - считает эксперт. – То есть большинство крупных компаний имеют уже собственные программы партнерства с тем или иным вузом».
Отечественные формы партнерства между компаниями и высшей школой, как и на Западе, отличаются разнообразием. Одни выделяют специалистов для чтения лекций в местных вузах, другие приглашают одаренных студентов на стажировки, третьи и вовсе строят собственные колледжи. В этом смысле показателен пример Челябинского трубопрокатного завода (ЧТПЗ). «Мы как-то подсчитали: в зависимости от специальности процесс адаптации нового рабочего может занимать от полугода до года, а прямые потери предприятия составить от 200 000 до 1 млн руб», - делится впечатляющей статистикой Валентин Тазетдинов, заместитель генерального директора ЧТПЗ. Он рассказывает, что за последние три года ЧТПЗ построило три новых завода, на которые необходимо было нанять более 2000 молодых сотрудников. Конкурс составлял 10 человек на место, но поиск подходящих для компании специалистов затянулся: только малая часть из тех, кто претендовал на открытые вакансии, смогли удовлетворить всем требованиям ЧТПЗ. Чтобы избежать повторения подобных ситуаций, в компании решили разработать собственную образовательную программу и заключить партнерство с несколькими местными вузами. По словам Тазетдинова, цель программы в том, чтобы каждый студент из партнерских вузов после получения диплома был полностью готов к работе по трем-четырем различным специальностям на ЧТПЗ без необходимости долго адаптироваться к производственным процессам завода. Поначалу студентов хотели учить выборочно на базе существующих школ. Однако затем компании удалось договориться о совместном финансировании проекта с Правительством Свердловской области, и в Челябинске появился новый металлургический колледж. Общая стоимость строительства составила около 800 млн руб., из которых 600 млн руб. инвестировал завод, еще 200 млн руб. вкладывает администрация области. Сейчас в колледже ЧТПЗ учатся 200 человек. 60% учебного времени студенты проводят на территории завода (здесь же находится новый учебный корпус). С первого курса за каждым из ребят закреплен наставник. В течение всего обучения они проходят обязательные производственные практики на разных участках Первоуральского новотрубного завода.
А вот компания Parallels пошла по другому пути: собственный университет она открывать не стала, зато начала активно работать со студентами профильных вузов в рамках научного руководства. «Многие наши сотрудники преподают в вузах, - рассказывает Александр Тормасов. – Мы также приглашаем студентов в наши собственные лаборатории. Там их не учат и не читают лекций, - рассказывает Тормасов. – Студенты выбирают для себя какую-то тему в рамках близких для компании технологий, делятся на команды в четыре-пять человек и начинают работать над ней как над научно-исследовательским проектом. Мы стараемся, чтобы решение задачи для них лежало не столько в плоскости программирования, хотя это тоже иногда требуется, сколько в области разработки, создания идеи нового технологического решения». Помимо этого, Parallels организовывает летние и зимние школы при вузах, где в период каникул компания бесплатно обучает всех желающих программированию. Это краткосрочные курсы, по их итогам которых у слушателей есть возможность стать студентом учебной лаборатории Parallels, говорит Тормасов.
На первый взгляд, сотрудничество западного и российского бизнеса с высшей школой строится по сходным принципам и схемам. Нечто общее между ними, действительно, есть. Например, описанные выше форматы партнерства. Или «точечный подход», свойственный большинству компаний: бизнес во всем мире инвестирует не в образование вообще, а именно в рост качества обучения тем специальностям, которые актуальны для самой же компании. Так, Американская ассоциация производственных компаний сотрудничает только с техническими вузами и пристально следит за качеством обучения по направлениям, в которых заинтересованы ее члены. Ассоциация инженерных компаний, в свою очередь, предоставляет гранты только будущим строителям и инженерам. Бюджет российской Parallels на научно-образовательные программы в России считается одним из крупнейших и составляет порядка $1 млн, однако компания не выделяет средства всем желающим их получить, а делает акцент на конкретные вузы (МФТИ, НГУ, МГУ) или даже факультеты (например, физико-технический факультет МГУ).
Однако и различий в российском и западном подходе к сотрудничеству бизнеса и высшей школы предостаточно. И дело тут вовсе не в размере бюджета, которые компании выделяют на образование. Разница в том, что в США и Западной Европе в сотрудничестве одинаково заинтересованы обе стороны, тогда как у отечественных вузов мотивация налаживать партнерство с бизнесом практически отсутствует. Точнее, она есть, но исключительно в рамках программ благотворительности: вузы охотно примут от той или иной компании новые компьютеры или деньги на капремонт здания. Но прямого резона выступать партнером в программах стажировки и уж тем более привлекать бизнес к разработке новых курсов у российской высшей школы на самом деле нет.
«Мы не раз уже обращались с предложением в некоторые российские вузы включиться в партнерские программы или передать им на безвозмездной основе часть наших курсов, которые мы разработали для корпоративного университета, - рассказывает Кирилл Порватов, руководитель департамента «Корпоративный университет» компании РУСАЛ. – Но на практике откликов получили очень мало: вузы очевидно просто не заинтересованы в таком сотрудничестве». А его коллега Игорь Скальский, руководитель проекта СДО в РУСАЛе приводит такой пример: еще несколько лет назад РУСАЛ подарил Государственному университету цветных металлов и золота (теперь – часть Сибирского федерального университета), Сибирскому государственному индустриальному университету в Новокузнецке, Иркутскому государственному техническому университету, Уральскому техническому университету и Каменск-Уральскому политехническому колледжу практически пакет курсов, который на тот момент входил в СДО Компании. Там было много чего, что могло бы помочь преподавателям вузов повысить качество обучения студентов, однако воспользовались этим шансом единицы. «Некоторые из перечисленных вузов буквально на следующий год забыли, что у них в руках оказался такой полезный инструмент, - сетует Игорь Скальский. – А сейчас их ректоры и вовсе отказываются отвечать нам на письма».
Причина такого равнодушия российский вузов к проблеме повышения качества образования понятна. На Западе высшая школа – это тоже, по сути, бизнес. Здесь редкие вузы живут на дотации государства, подавляющее большинство давно научилось зарабатывать самостоятельно. Источники поступления средств различные: это и платное образование для студентов, и исследовательские проекты для частных и госзаказчиков, и издательская деятельность, и серьезный библиотечный фонд, который в 90% американских и около 60% европейских вузов доступен онлайн по платной подписке любому желающему. То, насколько успешно вузу удается привлекать финансирование, зависит от его рейтинга в списке не только национальных, но и мировых высших школ. Простой пример: год обучения по специальности «Урбанистика» в Массачусетском технологическом институте (MIT), который с 2012 года считается лучшим вузом США, стоит $40 тыс., а в Hampton University (штат Вирджиния) ровно в эту же сумму обойдутся все пять лет обучения по той же специальности. Точно такая же картина складывается и на ниве проектов, которые западные университеты делают на платной основе для частных и государственных заказчиков. Одно дело – заказать исследование в Harvard Business School, и совсем другое – в Университете Вайоминга. Тоже, по сути, неплохой вуз, но уровень доверия к качеству выполнения проекта его сотрудниками на порядок ниже. Неудивительно поэтому, что тот же Гарвард и MIT способны привлечь за год десятки заказчиков на выполнение исследовательских проектов, тогда как вузы, занимающие нижние строчки национального рейтинга высших школ, довольствуются в лучшем случае одним-двумя. В разы различается, естественно, и стоимость выполнения работ.
Таким образом, борясь за место в рейтинге высших школ, западные вузы автоматически борются и за свою финансовую состоятельность. В России же рейтинги университетов хоть и существуют, но носят разрозненный характер, поскольку публикуются различными рейтинговыми агентствами и строятся на различных методиках оценки, которые нередко вызывают больше вопросов, чем ответов. Показательный пример – список неэффективных вузов, который был составлен Минобрнауки в конце прошлого года. В качестве критериев для оценки эффективности были взяты такие показатели как средний балл ЕГЭ поступивших, объем вузовской науки, уровень доходов вуза на преподавателя, количество квадратных метров на студента и количество иностранных студентов. «Большинство этих так называемых показателей эффективности находятся вообще за пределами добра и зла, - возмущается ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов. – Разве количество квадратных метров на студента от вуза зависит? Каким зданием его наделило государство, так он его и использует». Эксперт уверен (и с ним согласно большинство участников рынка труда): главным критерием эффективности вуза в России должен быть такой же, как и на Западе – то есть карьера и уровень дохода его выпускников. «Это делается очень просто, - объясняет Ярослав Кузьминов. - По каждому вузу и каждому направлению берутся выпускники за пять последних лет. Измеряется их доход (через налоговую службу) и берется во внимание – работает ли человек по профилю полученного образования. И сразу все понятно с качеством вуза. Процент выпускников, работающих по специальности, должен быть не меньше 35-40. А в Москве и Санкт-Петербурге есть вузы, где это всего 5. Есть направления, на которых этот процент – ноль. Вот это и есть вопиющая неэффективность, подготовка в никуда».
Второй важный показатель, по которому должны оцениваться российские вузы – качество обучения, считает ректор Высшей школы экономики. «Качество обучения – это результаты, показанные выпускниками вуза на государственных экзаменах. Правда, для этого «госы» должны приниматься не как сегодня – самим вузом, а независимой комиссией, сформированной Рособрнадзором с участием ведущих специалистов в каждой области». Ярослав Кузьминов уверен: пока в основу рейтингования российской высшей школы не будут положены именно эти, а не иные критерии, пока данные рейтинги не станут общепризнанными и унифицированными (то есть такими, на которые могут ориентироваться все – и студенты, и работодатели), вузы не будут заинтересованы в сотрудничестве с бизнесом. А значит, и действительно впечатляющих результатов от таких отношений ждать не стоит.
Подготовил Петр Лысков
Виктор Манн, руководитель Технической дирекции компании РУСАЛ
- Одной из важнейших форм партнерства между бизнесом и высшей школой является реализация проектов НИОКР с привлечением научного потенциала вузов. РУСАЛ уже много лет сотрудничает в этой сфере с рядом учебных заведений, в частности, в МГУ, МИСИСом и СФУ. Такое взаимодействие способствует развитию вузовской науки, что положительно сказывается на уровне подготовки студентов и аспирантов, которые в перспективе при достаточном уровне компетенций могут стать сотрудниками РУСАЛа.
Например, в прошлом году в рамках программы стажировки для участия в целом ряде научно-исследовательских проектов РУСАЛа были привлечены 27 студентов СФУ. В некоторых проектах РУСАЛа в качестве исполнителей отдельных этапов работ нередко участвуют и аспиранты. В частности, в 2012 г. силами аспирантов и студентов СФУ проводились исследования теплофизических, физико-химических и механических свойств аспирационной пыли и полукокса бурого угля в лабораторных условиях. В этом году также планируется ряд НИОКРов, для которых мы будем привлекать представителей высшей школы.
Вообще, многие крупнейшие исследовательские проекты РУСАЛа были реализованы именно с привлечением вузов. Это, например, проект «Электролизер с инертными анодами» - работа по определению скорости коррозии, анализу состава и структуры инертных анодов до и после испытаний ведется в исследовательских лабораториях РУСАЛа на электролизерах при силе тока 10А и 100А. Вторым крупным проектом является проект «Создание технологии «РА-300, 400, 500», под эгидой которого студентами был выполнен поиск способов снижения температуры ошиновки в корпусах электролиза алюминия. Третий проект - «Экологический Содерберг». В рамках этого проекта студенты участвовали в разработке технологии получения альтернативного связующего для анодной массы с содержанием каменноугольного пека не более 50%.
Я убежден, что такое сотрудничество выгодно всем сторонам процесса. Для студентов и аспирантов участие в наших проектах – это бесценный практический опыт, который они просто не смогли бы приобрести внутри стен вуза. Для РУСАЛа же это – не просто получение нужного результата в рамках проектов, но и пополнение нашего кадрового резерва. За примерами далеко ходить не нужно. В частности, весь штат лаборатории электролиза с инертными анодами Инженерно-технологического центра РУСАЛа уже сейчас состоит из выпускников СФУ, которые ранее выполняли научно-исследовательские работы по тематике «Инертного анода». Еще один пример – в прошлом году на работу в лабораторию углеродных и футеровочных материалов РУСАЛ ИТЦ пришел выпускник СФУ, который до этого в рамках совместных работ защитил диплом на тему «Исследование свойств и подбор материалов для нанесения защитного покрытия на подину алюминиевого электролизера» в рамках проекта Энергосберегающие конструкции электролизера» под руководством другого выпускника СФУ, к тому моменту – уже сотрудника нашей лаборатории.
