«Кадры решают все» - гласил известный советский лозунг. Сегодня с ним склонны согласиться даже самые далекие от идеалов социализма участники рынка. Вот только проблема, где брать эти самые кадры, пока не решена.
Благодарим редакцию журнала за предоставление данного материала.
В 2012 году Международная организация экономического сотрудничества и развития (OECD) неожиданно признала Россию самой образованной страной в мире. Эксперты сделали такой вывод, изучив статистику: по их данным, более половины россиян имеют высшее образование, что является мировым рекордом. Однако на практике поводов для особой гордости у нас как не было, так и нет: все, кто имеют хоть какое-то отношение к рынку труда понимают, что качество обучения в российских вузах на данном этапе оставляет желать лучшего. Да и не только в вузах: о том, что в российской системе образования в целом (от начальной школы до университетов) назрело множество проблем, говорят уже не первый год. И чиновники, и работодатели, и даже сами учащиеся. Впрочем, эксперты считают, что из всего вороха сложностей, с которым столкнулось российское образование, по-настоящему остро стоят три проблемы: структурная безработица (то есть переизбыток «юристов, экономистов и маркетологов» при катастрофической нехватке инженерно-технических кадров), несоответствие программ обучения вузов и ССУЗов потребностям бизнеса, а также неправильная профориентация, которая ведет к низкой эффективности и социальной нереализованности трудоспособного населения. Так что же и как делается в нашей стране для того, чтобы если не ликвидировать, то хотя бы снизить остроту этих проблем?
Не секрет, что сегодня система профессионального образования в России переживает острейший кризис. На данный момент именно квалифицированные рабочие — самые востребованные на рынке труда: на вес золота электросварщики, токари, механики, бурильщики скважин. Одна из причин такой высокой структурной безработицы - нехватка профильных учебных заведений, которые готовят по данным специальностям. «Острая нехватка хороших специалистов этих профессий вызвана резким сокращением числа учебных заведений, готовящих рабочих – более чем на 20% за последние годы», - объясняет министр образования и науки РФ Дмитрий Ливанов. Он приводит такие цифры: в России сейчас работает 2 тыс. учреждений начального профессионального образования (НПО) – то, что называется училищами и лицеями. И примерно 2,5 тыс. заведений среднего профобразования (СПО) – это колледжи и техникумы. Еще примерно 170 вузов имеют в своей структуре программы подготовки начального и среднего профобразования. «В общей сложности в системе профобразования у нас учатся 3,5 млн человек. Для сравнения: высшее образование у нас получает около 7,5 млн студентов», - резюмирует министр.
Нельзя сказать, что власть не пыталась решить проблему: старт модернизации системы российского профобразования был дан еще в 2005 году, когда началась реализация приоритетного нацпроекта «Образование». Тогда в качестве основных направлений работы были обозначены господдержка инновационных программ вузов, создание новых федеральных университетов, обновление материально-технической базы учебных заведений, дальнейшая интернетизация, введение новой системы оплаты труда работников сферы образования и т. д. Обещания звучали красиво, и некоторые из них даже были реализованы. Однако структурная безработица как была, так и осталась головной болью для большинства участников рынка труда. Причем ожидаемо от нее страдали в основном не Москва и Санкт-Петербург, где достаточно велика удельная доля сервисных компаний, нанимающих на работу тех самых «юристов, экономистов и маркетологов», а регионы. К примеру, нехватка профильных специалистов на Урале в прошлом году достигла 20 тыс. человек. В Сибири, где активно строятся новые производственные кластеры, ситуация еще хуже.
К счастью, новый этап реформ профобразования, стартовавший в 2011 году, по крайней мере на бумаге, учитывает российскую региональную специфику. Новая Федеральная программа развития образования в 2011-2015 гг. предоставила регионам широкие полномочия по выбору, специалистов какого профиля поддерживать и готовить на местной почве. Логика здесь такова: если в Нижегородской области, скажем, основным источником создания рабочих мест является группа ГАЗ, то и готовить тут нужно специалистов в области машиностроения. А в Свердловской области, напротив, востребованы металлурги, поскольку крупнейшим предприятием здесь является Первоуральский новотрубный завод. Развивать систему профессионального образования на местах предполагается за счет создания межрегиональных ресурсных центров (МРЦ), на которые выделяются субсидии как из федерального, так и из регионального бюджетов. Но только на том условии, что МРЦ удастся привлечь к подготовке профильных специалистов местный бизнес. И дело даже не в том, что последний может поучаствовать «рублем» и увеличить региональный бюджет на профильное образование. Важно, чтобы будущие работодатели уже на начальном этапе четко сформулировали свои потребности и запросы в отношении обучаемых по новым правилам кадров. Именно это, уверены эксперты и участники рынка труда, поможет решить вторую важнейшую проблему современной системы высшего и среднего образования – несоответствия образовательных программ нынешним реалиям бизнеса.
«Участие будущих работодателей на различных этапах образования – это одна из новых форм социального партнерства, необходимость которой продиктована требованиями времени,- уверена Татьяна Давыденко, профессор и доктор педагогических наук. – Во всем мире такие формы партнерства стали уже привычной практикой. При этом наиболее массовой моделью взаимодействия производителей и потребителей образовательных услуг является целевая подготовка профессиональных кадров, которая финансируется непосредственно будущим работодателем; в некоторых случаях работодатели и вузы совместно разрабатывают образовательные программы, нацеленные в приоритетном порядке на удовлетворение потребностей конкретного предприятия».
Бизнес, в целом, согласен с этой позицией: большинство крупных российских компаний уже включились в реформу системы образования. К примеру, корпорация «Сухой», «Северсталь», «Газпром», «Металлоинвест», НМЛК, РАЭ «Энергетические системы Востока» и многие другие уже заявили о своей готовности как участвовать в создании МРЦ, так и создавать совместные программы с высшей школой в регионах. Некоторые даже уже успели осуществить заявленное на практике. Показательный пример – программа «Рабочие нового поколения», реализуемая «Русскими машинами» в Нижегородской области, Хакасии и Мордовии. Еще одна история успеха – программа «Школа-вуз-предприятие», которую реализует компания «Роснефть», начиная с 2005 г. Только в 2010 году по программе довузовской подготовки обучение прошли почти 1500 учащихся в 60 «Роснефть-классах», действующих в 30 городах присутствия Компании. А в 2009 г. компания даже организовала специализированный Институт нефти и газа на базе Сибирского федерального университета (СФУ), на обучение в который в 2010-2011 гг. было принято 60 студентов-будущих нефтяников.
В прошлом году собственную программу сотрудничества с высшей школой запустил и РУСАЛ. Это программа целевого набора, которая реализуется на данный момент в двух университетах страны – СФУ и ВолГТУ. «Суть проекта в том, что в вуз набирается «русаловская группа», в состав которой входят по нескольку человек. Если говорить на примере СФУ, то это дети из Красноярска, Братска, Саяногорска, Иркутска и Надвоиц, - рассказывает Кирилл Порватов, руководитель Корпоративного университета РУСАЛа. – Отбор происходит в два этапа: сначала мы предлагаем нашим заводам, которые присоединились к проекту (НАЗ, КрАЗ, ИркАЗ, САЗ и БрАЗ), пройти по подшефным школам, колледжам, техникумам, выбрать самых перспективных и талантливых учеников, которые хотят стать металлургами, и написать запрос на выделение целевых мест в СФУ. Затем уже мы собеседуем детей, чтобы определить не только их уровень знаний, но и реальную готовность в последствии работать по профилю. Если ребенок проходит отбор, он попадает в СФУ и первый семестр учится в общем потоке. А со второго семестра у «русаловской группы» начинает потихоньку дифференцироваться программа. Например, сейчас мы даем студентам по 40 часов теории производственной системы. Летом дети разъезжаются по своим городам, где проходят оплачиваемую практику и получают рабочие профессии. К концу четвертого курса они все будут иметь как минимум 5-й рабочий разряд. Плюс им будут давать иностранные языки, курсы по психологической устойчивости, умению вести переговоры». Аналогичная группа, по словам Кирилла Порватова также набрана в ВолГТУ (студенты проходят практику на ВАЗе), а со следующего года, если Компания будет довольна результатами, целевые наборы появятся в Иркутском государственном техническом университете и Сибирском государственном индустриальном университете в Новокузнецке.
Впрочем, какими бы качественными не были новые программы обучения в вузах и ССУЗах, созданные совместными усилиями образовательных учреждений и работодателей, вряд ли наплыв желающих обучаться по ним увеличится сам собой. Проблема с нехваткой квалифицированных рабочих кадров в России заключается не только в том, что многие годы их негде и нечему было учить. Основная сложность – это падение престижа технический профессий. «Это старая проблема, - соглашается министр образования Дмитрий Ливанов. – Особенно она касается среднего специального образования. Еще когда я учился, слово «пэтэушник» использовалось в негативной коннотации. Но нам нужно четко понимать: для высокотехнологичной экономики нужно не так много специалистов с высшим образованием». Министр приводит в пример страны Юго-Восточной Азии и некоторые страны Европы. «Если мы посмотрим на заводы Германии, то там очень мало инженеров — востребованы как раз люди с высокими профессиональными навыками и компетенциями», - уверяет он. По мнению министра, как только люди, обладающие высокой технической квалификацией, начнут получать достойное вознаграждение, уважение к рабочим профессиям будет восстановлено.
Однако не все так просто. Конечно, денежная мотивация важна – ровно в той же степени, как и гарантированная возможность трудоустройства по специальности. Но есть и другие моменты. «Огромное влияние на выбор будущей профессии молодого человека оказывает его окружение, мнение родителей, непосредственно имидж той или иной профессии, который тиражируется в средствах массовой информации, - поясняет Эльмира Давыдова, кандидат психологических наук и директор центра профорентации «ПрофГид». – Не секрет, что раньше кино и телевидение прилагали массу усилий для того, чтобы такие профессии как монтажник, сварщик, инженер были популярны. Поэтому молодежь с удовольствием шла учиться этим специальностям. Сейчас же на государственном уровне крайне мало делается для того, чтобы вернуть популярность данным профессиям. Не спорю, достойная оплата труда очень важна для современной молодежи, однако выбор профессии должен осуществляться не только на рациональном уровне, но и на эмоциональном. Если этого не происходит, человек в итоге попадает «не на свое место» и остается не реализованным социально. В результате он никогда не будет работать с той же эффективностью, как человек, работающий, что называется, по призванию». Эксперт объясняет, что после того, как система профориентации в школах была упразднена, привлечь молодежь на рабочие или технические специальности стало еще сложнее. «Да и как ребенок может понять, что он хочет стать, скажем, монтажником, если даже на государственном уровне не понятно, какими навыками и знаниями должен обладать специалист этой квалификации! А все потому, что профессиональные стандарты для целого ряда профессий у нас либо устарели, либо вообще отсутствуют!» - возмущается Давыдова.
Она права: Министерство труда и социальной защиты РФ озаботилось вопросом профстандартов только в конце прошлого года. Новые стандарты для 805 специальностей будут прописаны к 2015 году, в приоритете – именно технические профессии в промышленности и строительстве. Это, по задумке властей, станет еще одним шагом на пути сближения образовательных программ с реалиями современного бизнеса, а также поможет учащимся четче понимать, на кого пойти учиться. Однако, даже если все сложится удачно, новые стандарты появятся не раньше, чем через два года – столько компании ждать не могут. Поэтому некоторые крупные российские работодатели занялись разработкой профессиональных стандартов задолго до того, как власти начали проявлять интерес к этому вопросу. К примеру, еще в 2005 г. собственные стандарты для специальностей «Вальцовщик» и «Специалист по организации и управлению производством металлургической продукции» начала разрабатывать корпорация «Северсталь». Стандарты для аналогичных специальностей были разработаны на Магнитогорском металлургическом комбинате в 2009 году. В РУСАЛе профстандарты тоже начали формироваться несколько лет назад. «На первом этапе мы разработали профстандарты для таких должностей как «Директор по производству», «Управляющий директор завода», «HR-директор завода», а также для всего каскада заводских должностей вплоть до «Мастера», - рассказывает Кирилл Порватов. По его словам, сейчас этот этап входит в завершающую стадию: существующие специалисты оцениваются на соответствие этим стандартам. Как только оценка пройдет, начнется доработка самих стандартов до единого унифицированного образца. В итоге же стандарты, разработанные РУСАЛом, скорее всего, лягут в основу государственных профессиональных стандартов по этим специальностям.
С другой стороны, даже если идущая сейчас полным ходом в России реформа высшего и среднего образования увенчается успехом, программы обучения будут полностью соответствовать потребностям бизнеса, профессиональные стандарты заработают, а технические специальности вернут себе утраченный престиж, работодателям не стоит ждать, что кадровая проблема будет решена в одночасье, предупреждают эксперты. Например, недавнее исследование Всемирного банка показало, что для современных работодателей главными являются не столько профессиональные, сколько базовые, человеческие компетенции сотрудников. Такие как добросовестность, способность работать самостоятельно, умение работать в команде, решать возникающие проблемы, планировать свою работу. А кто и как должен учить этому сотрудников – этот вопрос пока остается открытым.
Ирина Пушкарская
